Наши встречи
Архив |
встреча 24 сентября 2015 Тихий дон выходит из береговРазбуженный Тихий Дон. Двадцать четвертого сентября клуб обсуждал роман Шолохова «Тихий Дон». Объем произведения вызывает уважение, удивление и вопросы. Сам же роман восхищает и разочаровывает одновременно. И это неудивительно. Автор – гениальный мастер русского слова, кажется, вслед за Толстым и Горьким ставит задачу создать эпос, сопоставимый с «Войной и миром» и «Климом Самгиным» по крайней мере, по объему. И ему это удается. Но если упомянутые произведения выдвигают на авансцену аристократию и интеллигенцию и почти не касаются жизни народа, то Шолохов сознательно и, пожалуй, впервые в русской литературе столь объемно раскрывает именно народную тему. Есть мнение, что большая русская литература постоянно доказывает сама себе: «Мужик – он тоже человек». Шолохов ничего не доказывает, он рельефным, мощным, широким мазком предъявляет читателям жизнь той части своего народа, которую знает и любит. Автор действительно знает и любит донское казачество и лучшие, наиболее удачно прописанные им образы принадлежат именно казакам: Григорий и Пантелей Мелиховы, старики Коршуновы, да и сам Подтелков. В этих людях, чью бы сторону они не занимали есть главное: дух народный, любовь к родной земле и ее традициям, жажда жить по справедливости. И какие бы «правильные», идейные слова и убеждения не вкладывал Шолохов в уста и головы Бунчуков, Штокманов, Кривошлыковых и подобных им, все эти люди есть лишь блеклые тени, пришлые люди, пришедшие «раздуть мировой пожар» на счастливой и благодатной земле Тихого Дона. Хочется сказать автору: «Не потому ли эти „идейные борцы за справедливость“ и вышли у вас столь блекло и неубедительно, что сами-то вы не любите их и не верите в их идеи и правды?» Козаков же вы принимаете всецело. С пороками, недостатками, минусами. Возникает справедливый вопрос: «Почему так»? Разве вы не видите ограниченность их сознания, узость интересов, индивидуализм и эгоистичность? Конечно автор все это видит и понимает. Но здесь другое: ему, а вернее его сердцу, бесконечно дорог, люб и памятен тот милый, патриархальный мир и уклад жизни земляков, который, увы, ко времени работы над произведением уже потерян безвозвратно. Той жизнью, жизнью воинов и землепашцев жили многие поколения свободолюбивых казаков. Из века в век донцы ухаживали за землей и скотиной, молились, растили детей и, повинуясь долгу и чести, отправлялись на службу Белому Царю. Казачество по праву считалось наиболее цельной и благополучной частью нашего народа. Это твердостояние и благополучие, конечно, есть результат долгого кропотливого труда, службы отечеству и уважения вековых традиций. Вообще думается, что ключевой проблемой всей русской культуры и истории является постоянное прерывание традиций. С какой легкостью, непростительным легкомыслием и даже глумлением народ наш отказывался в своей истории от традиций и веры отцов и дедов, бросаясь из крайности в крайность, находя в этом упоение. У такого народа хлипка земля под ногами или отсутствует точка опоры вовсе, и следующие поколения начинают свои эксперименты, свои пляски, как слепые, как сироты, как бездомные. Против этих экспериментов и выступало «несознательное» и безыдейное казачество, стоящее прочно на своей земле и питающееся ее духом и духом предков. Но ломать – не строить. Армия голодных, потерянных и разбуженных фанатиками – идеалистами или отъявленными негодяями русских людей, обнажая звериный оскал рушит во всеобщем безумии все на своем пути. Теряя себя, человеческое достоинство, страну, бога. Имея лишь неоформленную в сознании утопичную мечту о всеобщем благоденствии и справедливости. Шолохов, чтобы ни говорили его противники, на стороне старой, патриархальной России (по крайней мере Шолохов «Тихого дона»). Это выбор сердца, тоска по утраченному дому, духу отцов, своей земле. |