встреча 14 января 2016 - впервые в новом году. Набоков, "Машенька" и не только.

                                                                   Русский американец.

         Набоков – при упоминании этого имени в воображении появляется ассоциативный ряд: петербургский сноб-аристократ, бабочки, шахматы и бесспорный литературный талант или даже гений зависимости от того, кто как относится к писателю). Само явление Набокова – до крайности самобытно и неповторимо. Словно невиданная доселе бабочка влетела в царство мировой литературы, разбудила его, заставила всмотреться в себя и признать право на исключительность. Несомненно, бабочка эта – редчайшее украшение литературной этимологической коллекции. Ее с интересом рассматривают, обсуждают и восхищаются. Правда, немало и тех, кто всмотревшись, раз и навсегда теряют к ней интерес. Чувствуя что-то ядовитое, желчное, отталкивающее. Так с каких же берегов прилетело это экзотическое насекомое, окрашенное в черно-белую шахматную клетку, да и не только в нее? Конечно же из России, Петербурга – напрашивается ответ. Но что-то здесь не сходится: не может на пространстве скуки, холода и гранита появиться столь ярко — напыщенное и избыточное создание. Да, куколка и гусеница наши – петербургские. Но молодая, только появившаяся на свет бабочка почти сразу запорхала к другим берегам, везде мастерски мимикрируя и приспосабливаясь. Настоящий интеллектуал-созидатель. Вот уж в ком не было ни на йоту русской интеллигентщины и обломовщины. Везде она своя, «под каждым листком у нее и стол и дом».      
 Почему клуб обратился именно к «Машеньке» — повести, совсем не являющейся вершиной писательского мастерства Набокова? Мне не раз приходилось видеть гримасы удивления на лицах эстетствующих петербургских снобов – поклонников набоковского творчества при упоминании «Машеньки», мол, тут все ясно: незамысловато, просто, академично. Тургеневско – чеховские перепевы в ремарковском антураже. Все это уже было. Так-то оно так, но в этом безусловно самом классическом, самом русском произведении Набокова есть нечто важное именно для нас  — русских читателей, то, мимо чего, думается, пройти нельзя: тема Родины, любви, ностальгии по утраченному времени, поиск выхода. Вся эта компания из Подтяниных, Алферовых, странных танцоров и мечтательных секретарш – есть один из многочисленных обломков прошлой, потерпевшей крушение России, обломков, вынесенных на другие берега. Жизнь и быт обитателей пансиона пошлы и безнадежны. Да и не жизнь это вовсе, а прозябание и безнадежное томление людей, живущих прошлым или призрачными надеждами на будущее. Но никак не настоящим. Не правда ли знакомая тема: словно обитатели чеховских усадеб перекочевали в немецкий пансион, не поменяв привычек и, не сделав работы над ошибками. Но Набоков являет и другой тип героя, понимающего, что движение вперед невозможно с повернутой назад головой.
  Думается, что к творчеству Набокова нужно подходить осторожно. И в этом смысле «Машенька» есть тот ключ, который позволяет аккуратно войти в царство писателя неискушенному читателю, войти не отравившись. Ибо, вероятно, нет другого писателя вызывающего столь полярного к себе отношения, нежели Набоков. Безупречный стилист и эстет тонко чувствующий бытие и вместе с тем – «ломака, весь без души, весь сноб вонький. Это позор для нас, позор – похабнейший» .Шмелев) Да и последний из могикан – Иван Бунин, которому молодой Набоков пел в свое время осанну, а затем предал высказывался о г-не Сирине не многим лучше.
 
 Сегодня клуб бурлил. Читались набоковские стихи, вызывающие восхищение даже у заядлых критиков Набокова. Философы взывали к многократному перечитыванию и вчитыванию в наследие автора «Лолиты», отмечали его необычайную развитость сознания и элитарность, доступную в «этой стране лишь избранным».  «Русский ли он» — рефреном звучал в клубе вопрос. Ответы звучали разные. Сошлись жирафы в одном:  «нельзя не восхищаться языком образов и стилем Набокова». Но присутствующая в его произведениях нравственная (домдвашная) нечистоплотность, самолюбование, цинизм, мизантропия и презрение ко всему, что не укладывается в его мир, исподволь вызывает протест русского сердца к этой безлюбой, эгоистичной и холодной душе. Признаем, что Иван Бунин, пророчествуя одиночество и покинутость Набокову, все же оказался не прав. Не прав в том, что, говорились эти пророчества вовсе не русскому человеку, а свободному от «интеллигентских соплей» интеллектуалу – космополиту, порхающему по жизни как бабочка – классику американской литературы, каковым этот человек сам себя и считал.
 Четыре часа дискуссий, несколько чайников чая, горящие глаза, домашние торты — это «Синий жирафъ».

Председатель клуба – Гайдышев А. Г.          

Наши встречи встреча 14 января 2016 - впервые в новом году. Набоков, "Машенька" и не только.



 © Литературно-дискуссионный клуб «Синий Жирафъ»